Он идет рядом. И вспоминаешь ощущение, а ведь уже попрощался с ним. Когда смотришь издали на незнакомого, на красивого юношу, что завораживает всех, и не принадлежит обыкновенной жизни, и меняет улицу, по которой ступает, меняет погоду, комнату, в которой он бывает, где бы ни появился… Уже на пороге школы ясно, пришел на уроки или болен: при нём все другие и всё другое, город становится другим, когда он уезжает на лето, и жизнь невыносима; на него боишься поднять глаза, у него нет родинок и запахов, он не ест, не спит, не встает по утрам растрепанным, а если и спит, то как-то по-другому… И вот когда этот юноша обрушивается совершенно случайно на тебя, слова его обращены к тебе, его глаза впервые останавливаются на твоем невыразительном лице, узнает твое имя и даже пару раз выговаривает его, и вот уже идёт рядом, согласуя свои шаги с твоими, приходит на встречу, куда предлагаешь ты ( у драмтеатра ), во сколько выбрал сам, но к тебе, — вот тогда возникает это ощущение, что смешно назвать радостью, эта твоя свершившаяся жизнь, бессмертие; ты идешь рядом с ним — и не веришь, и, значит, всё и другое, что поменьше, может сбыться ( типа коммунизма или олимпийского золота ); ты идёшь, он со мной, первые общие шаги, плотные, волнующие цифры написанного на куске бумаги номера его телефона, адрес — его рукой, номер дома, квартира, этаж… и горько, что навсегда не удержишь, сразу соглашаешься — не навсегда, пока… Он, как и жизнь, пока… но пока он ещё здесь и можно полететь, поддерживая его за локоть при пересечении дороги… И чуять это довелось раза полтора, а скольких потом, пытаясь провести по этим же рельсам, стараясь расслышать отголоски того, вот того, что нельзя вернуть и возвращать.
http://cs314126.vk.me/v314126315/2b0e/0FB6dPM-_dQ.jpg